Слово есть яд и лекарство
Интервью с Эрнестом Цветковым
Я знакомился с вашими книгами, встретил прекрасный психологический портрет Наполеона, и меня больше всего интересует тема психоактивных слов.
Сам по себе подход не новый. Начало этому положил не кто иной, как Фрейд – он формализовал технику работы со словом – психоанализ, потом — метод свободных ассоциаций. Определил бессознательное как невысказанное. Человек который смог, наконец, высказать то, что давило его и было в содержании его эмоционального мира, освобождается.
Новым прорывом в лингвистике стала теорема Сепира-Уорфа, согласно которой слова не описывают этот мир, а создают его. Слова, их логические и псевдологические связи очень сильно влияют на человека, исходя из этого влияния формируется человеческая реальность.
Так вот. Я в конце 80-х стал глубоко изучать лингвистику, шлифовать навыки, использовать различные нейролингвистические модели, НЛП.
Изучали НЛП?
Из первых рук, в 90-е годы. Ситников Алексей и ваш покорный слуга
привезли НЛП. Раньше, до того, как работать с Дилтсом, я работал в
диспансере, предпочёл практику ординатуре в Институте Сербского, как это
ни странно может показаться. Многие знакомые тогда недоумевали, но в
этом был смысл.
В том, что вы выбрали работать в диспансере?
Да, это был даже не расчёт, а интуиция. Один из двадцати районных диспансеров, в котором было свободное место. Так получилось, что там я работал и психиатром, и психотерапевтом сразу. Рядом находилась база НЦПЗ (Национальный центр психического здоровья), и был отдел, занимавшийся деликатным очень делом – нейролингвистикой. Которая началась ещё до Бендлера. Началась она с Лесли Кэмерон. Она взяла архивы отца, вышла замуж за Бендлера, «Они жили долго и счастливо», книга такая есть и много мифов вокруг.
Так вот, были такие тоненькие брошюрки по нейролингвистике, для служебного пользования.
Для военных психологов?
Нет, про них, скорее, принято говорить – люди в штатском. Как психотерапевт, я работал тогда и гипнологом, получил доступ к брошюркам, изучал и применял эти методы скрытого гипноза.
Получилось так, что молодым специалистам из диспансеров было проще попасть по обмену учиться, зарубеж. Так я попал в психоаналитическую ассоциацию, получил возможность поездить по миру, знакомиться и проходить новые методики.
Отношение к НЛП у меня непатриотическое, это не та методика, которая может вызывать серьёзную, глубокую трансформацию, в отличие от нейролингвистики. С того момента фраза одного профессора, что «слова значительно влияют на нашу жизнь», запала зерном и проросла во мне желанием изучать протоязыковые индоевропейские коды, которые являются воздействующими блоками. Дальше – словарь и поиски, большая статистика, я ведь постоянно принимал пациентов. Все реакции можно замерить на КГР (кожно-гальваническая реакция, «объективный» показатель психофизиологического состояния), можно просто смотреть на лицо человека.
Вот, обыденные слова, с обычными значениями, имеют скрытую индоевропейскую кодировку, так называемые этимоны. Например, слово «долг». На внешнем плане это расхожее понятие – обязательство, вынужденность. И само по-себе употребление этого слова даже на поверхностном плане может оказывать негативное воздействие. Банальные, чёткие аффирмации, «духовные консервы» Нью-эйджа тоже влияют, но гораздо более сильное влияние оказывают скрытые этимологические корни.
Этимоны?
Это филологический термин, означает — корень слова. Этимоном слова
«долг» — является древнее слово «долго» — что означает в буквальном
переводе «кара», «грех», «серп» и «рана». Я должен – я ранен!
Да ещё серпом!
Уязвлён! Всё вместе! И если происходит постоянное кондиционирование, то появляются последствия. Программирование словом – это, конечно, выглядит, как кликушество. Кондиционирование – более тонкое и неотвратимое воздействие.
Нейро-лингвистическое кондиционирование.
Да, очень красивое слово. Исходя из предположения, что люди, которые имеют в жизни много проблем, неправильно говорят – не с точки зрения дикции или риторики, а именно слова, которые они произносят. Даже политики и бизнесмены не все правильно говорят с точки зрения риторики и это не мешает им быть успешными.
Один мужчина более десяти раз за сессию употребил слово «должен», даже не задумываясь. Работа разваливается, жена нервничает, дети не слушаются. Это обычное состояние ещё Сонди или Фрейд называл «неврозом судьбы».
Я ему предложил следить за этим словом, и заменить любым другим – «мне следует», например. Как только он прекратил употреблять «должен», стал меняться его жизненный фон. В конечном итоге поменялась и ситуация – всё пошло на лад! Этими наблюдениями я занимался более 10 лет. Моё психотерапевтическое ухо уже привыкло слышать своих посетителей, и я мог видеть, как соотносятся их слова с диагностическими данными. Те слова, которые имеют негативное значение протокорней, «работа» – орбо (сирота, рабство), «долг» — долго, – оказывали негативное действие. Возьмем слово – труд. Корень «тр» — стирание, и пословица даже такая есть: «терпение и труд все(х) перетрут». Далее, каким образом человеческий организм будет реагировать на эти слова? Произнесение этих слов будет ли вызывать какую-либо реакцию? Погружаем человека в очень лёгкий транс, состояние релаксации. Подключаем к коже простой регистратор кожно-гальванической реакции. Произносим слова: «труд» — кривая вверх! «Долг» — оба! Кривая вверх! «Работа» — то же самое. Этого уже достаточно, чтобы построить гипотезу. Набирали статистику, 5 лет. После я стал делать заявления в научных обществах. Коллеги применяли эту методику – и симптоматика у пациентов либо уходила, либо дезактуализировалась.
Методики проверены – настало время писать книгу – «Психоактивный словарь», так образовалась психономика.
Какие ограничения метода?
Я не говорю об ограничениях, и вот почему. Если нет противопоказаний – нет и ограничений. Просто-напросто, методика может кому-то не помочь или не сработать. Было ещё несколько интересных проб с аутичными детьми. Если гипноз имеет чёткие противопоказания, телесноориентированная терапия – тоже, говорить…
Говорить – никто не запрещает.
Совершенно верно! Я не говорю о чудодейственности и панацейности методики, но она красива, быстра, изящна! Способна сдвинуть человека с мёртвой точки гораздо быстрее, чем психоанализ и другие методы. Сейчас я практикую только психономику. И в тренингах, и в индивидуальных занятиях. Я сейчас не занимаюсь ни гипнозом, ни психоаналитической психотерапией – у меня есть MPI-евский диплом.
А как вы учились психотерапии?
Сначала в психоаналитической ассоциации, Арона Белкина, в Москве. Ещё я учился в Лондоне.
Дружите сейчас с Русским Психоналитическим Обществом?
Я член правления Московской психотерапевтической ассоциации, член ОППЛ, но я не посещаю их собраний и конференций, иду своим путём. Последний раз ходил, когда получал профессорскую аккредитацию – начитывал определённые часы. Потом решил жить, как вольный художник, частнопрактикующий.
Как бы вы определили психономику?
Психо – это душа, а «номос» — по-гречески – закон, то есть – законы психической жизни, второе, «нюс» — значит разум, и он же – дух. Это дисциплина, которая занимается закономерностями психики. Я скажу, кто мне близок – Гурджиев Георгий Иванович, я был учеником одного из его учеников. Только психономика и Гурджиевские техники. В силу того, что я легитимный частнопрактикующий психотерапевт, решил быть свободным от всех лиг, периодически вспоминая стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся». Ведь креативного духа в этих собраниях абсолютно никакого нет! Я принимаю, провожу тренинги, и очень этим доволен. А лиги и конференции – это просто тусовки, они не развивают ни науку, ни школы.
Но они постоянно хотят приобрести право выдачи каких-нибудь бумаг, наладить поток знаний и денег…
Совершенно верно. Я всегда говорил – это мягкие секты. И слава богу, что эти лиги не имеют ни духовной, ни душевной, ни физической власти, и что их много!
Но они хотели бы власти!
Не будет власти! В силу того, что их много, и если мне не дадут сертификат в одном учреждении – дадут в другом! Их – как грибов после дождя. Мы тут как-то хотели на ТВ сделать передачу о вреде психологов. Огромное количество совершенно неграмотных…
Я буду говорить совершенно противоположные мнению большинства вещи. Уважаю людей, и не могу сказать, что уважаю психологов. Зашоренность на некоторых расхожих психологических догмах – не уважаю. Выцепленные из разных школ, примитивные психологические постулаты, ну например – ценность свободного проявления эмоций. «Кричите, ругайтесь! Бейте руками, орите!» И это догма!
Что же делать?
Есть прекрасная техника, зародившаяся ещё у исихастов (греческое слово покой, безмолвие), до Гурджиева, отслеживания и разотождествления с разрушительными эмоциями!
Техника как бы внешнего наблюдения?
Конечно! Не надо разнуздываться, смотрите, что я делаю, если я выплёскиваю эмоции – я же выплёскиваю ребёнка вместе с водой! Меня это физически истощает! Есть в йоге такое понятие как запечатывание. Бандхи. Я делаю этот приём и не выбрасываю ту самую драгоценную энергию в виде любой эмоции, хоть позитивной, хоть негативной! И она не влияет ни на какую соматику, никак!
А сколько вам лет?
Сорок четыре. Энергия сохраняется внутри, держит меня в тонусе,
никакой усталости и вялости! Поэтому те самые правила и догмы – не
работают! Ещё – одна из пресловутых психологических пошлостей – человек
сел, скрестив ноги, обхватив себя руками, – значит, психологически
закрылся. Это даже не бред! Это просто олигофренный лепет! Можно быть
абсолютно открытым человеком и сидеть вот именно так! Так нет же, как
Отче Наш, как догму – все повторяют, что это «закрытая поза». Если
пришёл ко мне посетитель и так вот сел (в «закрытую позу»), это не
значит, что он от меня защищается, в конце концов, только
шизофреник-аутист может быть полностью закрытым. А если человек смотрит,
говорит, слышит – значит, он открыт
!
Cколько клиентов в день к вам обычно приходит?
Я в день принимаю четырёх посетителей, не клиентов и не пациентов, я их называю «посетители». Мой принцип – много посетителей не принимать, я уже прошёл всё это, когда был молодым психотерапевтом, а сейчас меня больше интересует более спокойная, даже вальяжная, но филигранная практика: меньше, но дороже.
Главная моя работа – тренинги, я провожу группу каждый уикенд. Иногда после тренинга участник просит поработать с ним индивидуально.
Есть ли у вас ученики?
Я этим не озабочен. Я не беру учеников.
Почему?
Не хочу. Процесс обучения, передачи знаний… Я веду тренинги, я пишу книжки, и считаю, что этого достаточно. А если вы заглянете в Интернет, то можно увидеть, что учеников у меня много! Но ни в Калифорнии, ни в Смоленске никаких филиалов доктора Цветкова нет! Нет у меня учеников и учениц. И разборками по этому поводу я не занимаюсь.
Вы добрый человек или злой? Какой вы?
Я хочу ответить стихами Евтушенко, «Я разный, я натруженный и праздный, я целе- и нецелесообразный…» Вообще, я человек достаточно спокойный, и у меня есть такой термин на тренинге – креативный пофигист, а на психологическом языке – я гипертимный шизоид. Я не озабочен тем, чтобы кому-то нравиться или угождать. Я гедонист, оптимист и энтузиаст. Мне не бывает скучно, плохое настроение – только если я объемся селёдки.
Вы знаете, доктор, у меня такие же отношения с селёдкой!
В последнее время я селёдку очень мало ем, внешне я достаточно экспрессивный. Но могу перейти в релакс, прямо сейчас, например.
А что вы скажете о слове «эгоист»? «жертва»?
Эго – это иго, и этим всё сказано! Один из величайших мастеров Фритц
Перлз сказал блестящий афоризм: «Можно сказать, что «моё эго нуждается в
признании», и невозможно – «моё эго хочет хлеба». Эго пронизано тщой,
нарциссизмом, гордыней – это все Эго. Эго хочет имиджа, а Я жаждет пить!
Жертва – это прекрасно. Чувство вины испытывать – это замечательно. Это
ещё один шаг наперекор психологам: «надо избавляться от чувства вины» —
глупость полнейшая. Вот страх и стыд – это разрушительные чувства. Ещё
Юнга почитать – есть felix culpa, блаженная вина, и mea culpa – моя
вина. Ощущение вины – первый шаг к трансформации, это механизм метанойи,
покаяния. Без него человек невозможен. Метанойя – греческое слово.
Очень важно знать, что на свете сейчас существует по крайней мере, две
психолгии. Адепты одной – психологи, а другой – психологи. Первые
работают для того, чтобы из человека окончательно сделать машину. Путём
рутинных психологических пошлостей. Сторонники другой психологии,
питающиеся из более духовных источников, наоборот, пытаются человека из
машинного состояния привести к человеческому. Прийти от
социобиологической машины к человеку. Есть ряд маршрутов для этого.
А кто имеет больше власти – охотник или жертва?
Невозможно стать властителем, не принеся жертвы. Человек начинается с жертвоприношения. Опять, перефразируя Юнга, принести в жертву гордыню своего интеллекта. В Калифорнии, в одном из обучающих заведений, мне говорили, что «ты не научишься быть ведущим, пока не побудешь ведомым». Всегда посвящение в воины происходило через жертвоприношение. Воин совершает жертвоприношение.
Как всё-таки происходит передача влияния тех протокорней, каким образом мы принимаем их смысл?
Подобно тому, как передаётся информация от матери к ребёнку, это запредельный процесс. Протоязык впечатан в генной памяти, мы задействуем исторические этимоны, и мы их передаём дальше, своим детям.