Институт клинической психиатрии и психологии

Флора Гудинаф предложила обращать внимание на детали рисунка и таким образом определять «интеллектуальный возраст» умственно отсталых детей. Затем делался вывод, опережает он или отстаёт от хронологического. Увлечение тестами поставило этическую дилемму социальной селекции, и драматические перипетии, выпавшие на долю тестологии, всем хорошо известны. Мария Монтессори показала, что умственно отсталые дети делятся на любопытных и нелюбопытных, и придумала, как обучать тех, у кого любопытство сохранно (сейчас их называют детьми с нарушениями обучаемости).

В 1940-е годы жительница Нью-Йорка Карен Маховер предложила задание «Нарисуй человека/ Человека другого пола / Ассоциации». Это была склонная к депрессиям психоаналитик, которая искала в рисунках психически больных (предоставленных отделом психиатрии медицинского департамента Нью-Йорка) отражение неосознаваемых конфликтов, её книга так и называлась «Проекция личности в рисунке». Сейчас и в психиатрии, и в психологии принята многоосевая диагностическая система, в PDM, например, описывают по осям Натура-Характер-Симптом, а в довоенные годы врачи говорили о «личности», имея в виду в основном характер. То есть, другими словами, игнорируя вклад, который вносит в графическую деятельность функциональная незрелость центральной нервной системы. Психоаналитическая подготовка окрашивала стиль работы: намётанным глазом психиатр быстро отыскивал в рисунке признаки орилитета или аналитета, агрессивности и тревожности, сексуальной озабоченности или страхов кастрации, отмечал одну-две полные символизма детали, рекомендовал курс психоанализа и на этом успокаивался.

Во второй половине 1940-х годов Джон Бук, пионер клинической психологии в штате Вирджиния, стал давать пациентам психиатрической больницы при университете штата задание «Нарисуй дом, дерево, человека / Подробное интервью». Бук считал, что в рисунках проявляется личность испытуемых. Его достижения в области психологии особенно поразительны в свете того, что Бук страдал параплегией, мало знал мир и не имел диплома об окончании колледжа. Другими словами, Бук не был врачом-психиатром и не имел права практиковать как психоаналитик, и его наблюдения были ближе к жизни, он связывал особенности рисунка с чертами характера и ситуацией взаимодействия с ближайшим окружением. Вместе с тем он не смог дать ответ на вопрос, почему дети одних родителей, которые живут в одном доме и растут в одной семье, рисуют совершенно непохожие рисунки.

Идея о том, что не в личности дело, а есть врождённые особенности, то есть еще в младенческом возрасте один ребёнок будет спать всю ночь и особо не беспокоить родителей, а другой по несколько раз за ночь просыпаться, и различия в темпераменте и отношении к другим людям, к себе и к миру проникают в домашнюю жизнь, игры, наконец, в отношения с друзьями, любимыми и коллегами по работе, пришла в психодиагностику не из медицины и не из психологии. Она пришла из наблюдений домохозяйки за окружающими её людьми. В 1923 году Юнг (Карл Густав Юнг родился в Швейцарии в 1875 году. Врач-психиатр, он писал труды по психологии, культурологии и религиоведению) опубликовал книгу «Психологические типы». Идеи, высказанные в ней, взялась развивать домохозяйка Катарина Бриггс. Дочь Катарины, писательница Изабель Бриггс-Мейерс, дополнила разработки матери, и в 1944 году опубликовала опросник (Myers-Briggs Type Indicator, MBTI - индикатор типов Майерс-Бриггс). Наиболее заметные из этих различий обозначаются как: экстраверт/интроверт (E/I), сенсор/интуит (S/N), этик/логик (F/T), рационал/иррационал (J/P).
Буквенные значения взяты из английских слов:
экстраверсия (extroversion) и интроверсия (introversion)
ощущение (sensing) и интуиция (intuition)
мышление (thinking) и чувство (feeling)
оценка (judging) и восприятие (perceiving).
Оценивать различия предлагалось на основе самоотчёта, а это, как мы знаем, сфера представлений человека о собственной общительности, наблюдательности, отзывчивости или рассудительности, и насколько соответствуют действительности эти представления, вопрос без ответа.

Академическая социальная психология отказалась от методологии самоотчёта, и теории черт опираются на психолексические исследования: какими именами прилагательными описывают поведение в разных языках. Учёные в независимых исследованиях подтвердили, что существуют измерения экстраверсии и нейротизма, а прилагательные, используемые в языках разных культур для описания личностных особенностей, объединены в три независимых параметра: дружелюбие, добросовестность и открытость опыту. Все вместе они были названы «Большой пятёркой» (Big Five personality factors).

Урождённый австрийский подданный, скрипач, художник, Лоуэнфельд учился в Вене, а работал в Америке, и писал о творчестве и искусстве рисунка. Как наблюдательный искусствовед сделал для понимания возрастной нормы в изображении фигуры человека больше, чем дипломированные психологи. Виктор Лоуэнфельд обнаружил, что рисунки психически здоровых детей похожи, и описал общее для всех рисунков детей 2-4 лет, 4-6 лет, 7-9 лет, 9-11 лет и 11-13 лет. Книга 1947 года, и названия этапов по-английски называются scribble, preschematic, schematic, dawning realism, the pseudorealistic stage соответственно. Это материал, который надо знать.

В СССР подход MBTI развивала в 1970-е годы Аушра Аугустинавичюте, она назвала его типом информационного метаболизма и предложила назвать направление исследований соционикой. При всём уважении к первопроходцам в области проекции личности в рисуночном тесте, современным экспериментаторам с информационным метаболизмом и языковым исследованиям имён прилагательных, ни в одной из вышеуказанных работ нет данных о том, как Характер и Натура соотносятся между собой. Как будто А.Р. Лурия и созданная им наука нейропсихология не существуют на этом свете. Как будто не было титанического труда Г. Донована. Как будто не создал своей блестящей теории Н.А. Берштейн. Как будто Х. Гарднер не предложил теорию множественного интеллекта. Как будто современные компьютерно-томографические методы исследования не изобретены. А ведь в двадцать первом веке неврологи умеют описывать неврологические проблемы настолько детально, что 85% детей получаются нейро-отличными от классической схемы левополушарный-правополушарный ребёнок. Может быть, раз атипичных большинство, их и надо считать нормой?

Сегодняшний день

Слава Богу, на сегодняшний день у психологов есть иллюстрированное руководство А.Л. Венгера по рисуночным методикам, есть тест Лоретты Бендер, стандартизированный на выборке российских детей, стандартизирован и адаптирован для России тест Векслера, стандартизирован для детей и взрослых тест Роршаха, стандартизирован тест Розенцвейга, так что работать есть с чем. Но ни один из перечисленных тестов не сравнится с созданием рисунка - естественным для ребёнка-дошкольника, любимым многими детьми занятием. В двадцать первом веке у психологов НЕТ внятного представления о том, как процессы, исследованные в нейропсихиатрии и нейроповеденческих науках соотносятся с тем, что и как ребёнок изображает на листе бумаги.

На первичный приём я прошу родителей принести все рисунки, которые делал ребёнок за последние две недели, и рассматриваю массив рисунков, серию. По одному рисунку выводы не делаются (хотя учебники и руководства уверяют вас, что можно и так). В примечаниях рисунки представлены не сериями, а парами, потому что обсуждать сотни изображений имеет смысл в исследовательских целях, а цель примечаний – дидактическая. Они сопоставимы по объёму с главами книги Р. Грина для родителей, содержат каждая несколько клинических иллюстраций, и текст примечаний - моя авторская работа, эксклюзив.

Все примеры по детям, которые ходят в обычные школы, просто НЕ ХОТЯТ в неё ходить до такой степени, что их ведут к психологу. Все иллюстрации из частной практики, где родители – преуспевающий средний класс. Все дети – дошкольники или младшие школьники из полных семей, где оба родителя с высшим образованием, как и бабушки и дедушки, и никто и никогда в семье не стационировался в психиатрическую больницу. НОРМА. Всех детей осматривал и невролог, и психиатр и не нашёл патологии. Все иллюстрации с разрешением от родителей на публикацию. Вы увидите рисунки детей, сделанные ДО курса занятий с психологом и ПОСЛЕ восьми-десяти встреч, парами, чтобы смогли «набить руку», «наметать глаз» и научились подмечать изменения, которые внесла во внутренний мир ребёнка ваша работа с ним. Потому что профессионал реализует в своей деятельности принцип единства диагностики и коррекции, а не метод «тыка». Эти дети не просто строптивы по сравнению с другими, более покладистыми. Они действуют по схеме, которую сами для себя придумали, - так стальные колёса трамвая движутся только в одном направлении, вперёд, по рельсам. А родители, братья и сёстры, учителя, другие дети – действуют иначе. Они движутся по жизни как автомобили, на резиновых шинах, перестраиваясь из ряда в ряд, - маневрируют. Машина может объехать трамвай, трамвай машину – нет.
Поразительная негибкость, ригидность, упёртость таких детей на языке психофизиологии называется преобладанием процессов торможения над процессами возбуждения, а на языке нейропсихологии инертностью в регуляции деятельности, неспособностью к переключению внимания, патологическим процессом «застревания».

Нарушение на уровне физиологии, застревающая натура, у детей, похожих на Дженифер, сочетается с нарушениями на уровне характера, - того, как ребёнок справляется с жизнью.
Латинское слово фрустрация (лат. frustratio – обман, тщетное ожидание) это не просто «облом», контатация факта, что «не сбылось». Фрустрацией называют состояние, когда мы надеемся, готовимся, эмоционально вовлекаемся в предвкушение, однако внешние обстоятельства, не подконтрольные нам, внезапно обрывают приготовления. Реакция на обрыв может быть разной: примирительное «бывает!», «не страшно!», конструктивное «подумаем, что можно сделать!», раздражение, отчаяние, гневная вспышка, ругательство или физическое разрушительное действие. Реакция зависит от способности фрустрацию терпеть, иными словами от умения жить переполненным потребностью в минуты, когда становится очевидно, что она неосуществима, нести груз намечтанного, но неслучившегося и думать, как осуществить желаемое в другой форме или в другом месте. Вытерпеть фрустрацию значит похоронить надежду и воскресить её вновь.
Эмоционально зрелый взрослый, который научился терпеть ситуацию фрустрации, это автомобиль с исправными тормозами, который может управлять скоростью, и если нужно, притормозит перед препятствием. Маленький ребёнок с вождением автомобиля не справится, - он и отложить-то удовлетворение потребности на короткое или среднее время не может, не то чтобы фрустрацию вытерпеть, отсюда детские капризы и обиды. Родителям дошкольников приходится подрабатывать в этом автосервисе рихтовщиками: утешать детей после жизненных неурядиц. Со временем ребёнок научается эмоционально зрелому поведению, - отсрочке удовлетворения, примирительному отношению к фрустрации, способности терпеть амбивалентность, самоутешению. А теперь представьте, что год идёт за годом, а ребёнок эмоционально остаётся двухлетним. Его «хочу» значит «хочу сейчас, немедленно и бескомпромиссно». Родители ожидают, что он уже обнаружил удобство внутренних тормозов и не понимают, почему он не притормаживает свои желания, а любая ситуация фрустрации, то есть ситуация, когда надежды терпят крах, для него то же самое, что в разогнавшемся на полном ходу составе дёрнуть стоп-кран, - лязг металла и искры из-под колёс. А дёргать приходится ежедневно: собирайся в школу, садись делать уроки, отправляйся в ванную, - любой родитель ежедневно даёт ребёнку предписания.
Дети, неспособные терпеть фрустрацию, не могут видеть, как умирает надежда, и неосознанно выбирают отказаться от надежд и ни на что не надеяться, или убивать каждого, кто посмеет убить их надежду. Он вернулся домой из школы, хочет поиграть в мяч. Вбегает в дом, швыряет сумку, нетерпеливо переобувается, смотрит в угол - мяча на месте нет. Вы думаете, он спросит «Где мой мяч?» или «Кто взял мой мяч?». Для родителей детей, неспособных терпеть фрустрацию, альтернативы другие, разразится подросток гневной тирадой «С**и, б***ь, опять это дерьмо!» или опрокинет столик в прихожей, на котором стоит телефонный аппарат и пнёт аппарат, расколошматив о стену. Есть дети, которые в таком состоянии раздеваются и бегают по дому или по двору голышом, есть такие, кто забирается на крышу и кричит «Я убью себя», есть и другие, кто становится на четвереньки и начинает биться лбом о пол или начинает плакать и причитать «Вы не любите меня».
Нарушение поведения, в какой бы форме мы его ни наблюдали, не является для специалиста психотерапевтической мишенью. Цель терапевтического вмешательства – неспособность переносить фрустрацию.

Момент фрустрации это не просто момент появления внешних обстоятельств, из-за которых надежда умирает навсегда, потому что дети пока не умеют воскрешать её. Для детей с «застревающей» натурой это момент появления НОВЫХ обстоятельств, - улавливаете разницу? Мало того, что в поезде кто-то рванул стоп-кран, так ещё нужно в скрежете и лязге развернуться на девяносто градусов и поехать не по рельсам, а в другом направлении.
Этот момент отличают то, что в книге д-ра Грина называется «чрезвычайная трудность ясного мышления» и «взрывчатость». «Чрезвычайную трудность ясного мышления» я буду называть понятием из словаря Роршах-диагностики, «вэйг», vague, а «взрывчатость» переведу на русский по-своему. То, что взрывается, навсегда перестаёт быть целостным, а тот, кто взорван, перестаёт быть живым. Поэтому дальше везде, где Грин пишет о процессе «ребёнок взрывается», я буду переводить «рассыпается», а там, где Грин пишет о «негибко-взрывчатом ребёнке» я буду употреблять выражение «ребёнок-россыпь». Рассыпанные бусы – метафора, которая объясняет, что происходит в детско-родительских отношениях, если родители заставляют ребёнка подчиниться - родительскую руку, которая бережно удерживала россыпь бусин в пригоршне, толкает гнев, ребёнок идёт вразнос, и потом обеим сторонам требуется несколько часов работы по самоутешению, чтобы заново собрать бусины вместе, - в родительской руке или на нити.

Чем ребёнок-россыпь отличается от других детей?
Представьте, что ребёнок 1, Хуберт, смотрит телевизор и мать просит его накрыть стол к обеду. Это новая вводная и, поскольку у обычного ребёнка Хуберта нет проблем с переключением внимания и построением новой программы действий, он откликается ей словами «Сейчас», через некоторое время поднимается с дивана и идёт выполнять просьбу.
Ребёнок 2, давайте назовём его Жермен, «застревающий». Ему трудно переключаться, и требуются понукания или угрозы, чтобы он откликнулся на слова матери. Таким образом, в ответ на «Жермен, выключай телевизор и накрывай стол к обеду», Жермен мог бы крикнуть «Я не хочу обедать!» или «Я смотрю телевизор!», однако после повторного воздействия (Мать: «Ты хочешь, чтобы я заговорила с тобой по-другому??») Жермен со вздохом поднимается и идёт накрывать на стол.
Теперь Дженифер, ребёнок 3, ребёнок-россыпь. Задача одновременно переключить внимание на новое дело на кухне и вытерпеть смерть надежды посидеть перед телевизором как она хотела и сама для себя придумала, для неё невыполнима. Она перегружена требованиями, который внешняя ситуация к ней предъявила, и ясность её рассудка мутится. В состоянии vague она рассыпается - и хорошо, если на бусины. Дженифер легко превращается в девочку-метель, которая сечёт всех колючей ненавистью.
Дети-россыпи бывают всех типов и размеров. Некоторые теряют форму и рассыпаются по многу раз за день, некоторые только раз в неделю. Многие «теряют самообладание» только дома, другие только в школе, третьи и в школе, и дома. Некоторые, когда рассыпаются, вопят как резаные, но не злоречат и не дерутся. Есть такие, кто орёт и ругается, и такие, кто одновременно и кричит, и бранится, и дерётся, - что называется, «конь закусил удила».

Следует признать очевидный факт, что «застревающая» натура наследуется, и один из родителей ребёнка-россыпи часто ведёт себя практически так же. Когда вспыльчивый, активный, импульсивный, легко возбудимый или неспособный терпеть фрустрацию ребёнок отказывается выполнять требования вспыльчивого, легко возбудимого или неспособного терпеть фрустрацию родителя, вам-психологу поведают захватывающую историю о том, как выглядит тот, кто «закусил удила», когда ему «вожжа под хвост попала», где вожжа это родительское «хочу, чтобы ты сделал это немедленно и именно так, как я это выдумал».
Что должно быть для вас совершенно определённым, - все эти дети имеют замечательные качества и огромный потенциал. В большинстве случаев они интеллектуально развиты по возрасту. Их «застревающая» натура и неспособность терпеть смерть надежды причиняют им самим и тем, кто рядом, глубочайшие душевные страдания. Родители детей-россыпей обычно заботливые, полные благих намерений люди, которые часто чувствуют себя виноватыми в том, что не способны любовно воспитывать своих детей.
Мать Дженифер сказала однажды своему психологу: «Знаете, у меня бывают моменты просветления, когда я жалею её и люблю свою девочку. Но потом она снова превращается в колючую вьюгу в ответ на тривиальную просьбу и стегает меня злыми словами. Мне стыдно признаваться в этом, но я не люблю ни её выходки, ни её саму в такие минуты. Из-за неё наша семья постоянно в состоянии вражды.»
Думаю, для вас уже ясно, что мир Дженифер отличается от мира других детей, поэтому дети-россыпи требуют совершенно другого подхода. Опыт многих семей доказал, что стандартные воспитательные воздействия и психологические программы коррекции поведения не решают проблем «рассыпания». Я обнаружил, что эффективное взаимодействие с ребёнком-россыпью возможно только если мы понимаем, как он входит в состояние vague и в чём именно нуждается такой ребёнок. Держите бусины надёжной и ласковой рукой или дайте ребёнку нить, на которую можно нанизать бусы, - он перестанет переживать vague и его поведение изменится.
Первые главы этой книги посвящены тому, чтобы помочь вам больше узнать о том, почему дети-россыпи застревают и по каким причинам плохо приспосабливаются к новым обстоятельствам. Достижение более точного понимания проблем ребёнка сразу ведёт к улучшению взаимодействия взрослый- ребёнок. Затем вы прочтёте о том, какой эффект производят на детей-россыпей обычные стратегии психокоррекции, - и почему они не оправдывают ожиданий психологов и педагогов, а в заключительных главах я расскажу о стратегии, которую разработал в течение тех лет, что посвятил терапии детей-россыпей.
Если вы родитель ребёнка-россыпи, эта книга может восстановить некоторое здравомыслие и оптимизм в вашей семье и поможет вам почувствовать, что вы снова управляете ситуацией, - потому что вы понимаете, что происходит с вашим ребёнком. Если вы родственник, друг, учитель, психолог или терапевт, эта книга расширит ваш кругозор. Нет панацеи, но есть надежда..
Современный психиатр» работает со списком симптомов, отмечает галочкой подходящие и сверяется с руководством, сколько галочек нужно набрать, чтобы поставить диагноз. Вот, например, три списка (процитирована книга «Шпаргалка для взрослых», в ней есть дюжина детских рисунков):

Двигательная расторможенность
1. Постоянно ёрзает
2. Проявляет признаки беспокойства (барабанит пальцами, двигается в кресле, бегает, забирается куда-либо)
3. Спит намного меньше, чем другие дети, даже во младенчестве.
4. Очень говорлив.

Импульсивность
1. Начинает отвечать, не дослушав вопроса.
2. Не способен дождаться своей очереди, часто вмешивается, прерывает.
3. Плохо сосредотачивает внимание.
4. Не может дождаться вознаграждения.
5. Поведение слабоуправляемо правилами.
6. При выполнении заданий ведёт себя по-разному и показывает очень разные результаты.

Агрессивность
1. Часто теряет контроль над собой.
2. Часто спорит, ругается со взрослыми.
3. Часто отказывается выполнять правила.
4. Часто специально раздражает людей.
5. Часто винит других в своих ошибках.
6. Часто сердится и отказывается сделать что-либо.
7. Часто завистлив, мстителен.
8. Чувствителен, очень быстро реагирует на различные действия окружающих детей и взрослых, которые нередко раздражают его.

А теперь будьте добры, ответьте на вопрос, Дженифер импульсивна или агрессивна? Да кто её знает. Из списка для двигательной расторможенности к ней «подходит» только один критерий, про сон. Списки про импульсивность и агрессивность применимы в равной степени. Вот потому американец Грин не скрывает своего скепсиса, перечисляя столь непохожие друг на друга диагнозы современных психиатров.

Неспособностью к переключению внимания, патологическим процессом «застревания».

Грин пишет для родителей, не вдаваясь в подробности, правильное описание для патологии внимания будет следующим:

Рассеянность внимания – нарушение способности длительно сохранять его направленность. При этом страдает сосредоточение. Внимание становится неустойчивым, больной не способен сколько-нибудь длительно удерживать его на одном определённом виде деятельности. При этом преобладает непроизвольное внимание.
Истощаемость внимания – прогрессирующее ослабление его интенсивности в процессе работы при изначально достаточно высокой способности к сосредоточению. В силу этого становятся невозможными углублённость, поглощённость работой, резко падает её продуктивность.
Сужение объёма внимания – патологическое сосредоточение, обусловленное слабостью его распределения. При этом содержанием сознания становятся наиболее близкие больному впечатления. Объём внимания ограничен объектами, имеющими ситуационную или индивидуально-личностную значимость.
Тугоподвижность внимания – патологическая его фиксация, инертность, затруднения переключения с одного объекта на другой. Возникает утрированно выраженная концентрация внимания на каком-либо объекте или явлении, уже потерявшем ситуативную значимость, и затруднение (а порой и невозможность) произвольного или непроизвольного переключения его на другой вид деятельности.
Отвлекаемость внимания – патологическая его подвижность, проявляющаяся частым, ни ситуационно, ни мотивационно не обоснованным изменением направленности, сосредоточения и интенсивности внимания. При этом наблюдается постоянная смена объектов деятельности, в силу чего резко снижается её продуктивность.

Патологию ассоциативного процесса принято определять так:
Нарушения темпа мышления.
Ускорение – увеличение количества ассоциаций в единицу времени. При этом мышление сохраняет целенаправленность, но в силу преобладания простых ассоциаций (по созвучию, сходству, смежности, контрасту) появляется тематическая отклоняемость – резкая смена темы высказываний. Мысли становятся поверхностными, малодоказательными, снижается продуктивность мышления, теряется предусмотрительность. Высшей степенью ускорения с тематической отклоняемостью является симптом скачки идей (непрерывная смена тематики речи в зависимости от предметов, случайно попавших в поле зрения, или созвучия произносимых слов). В таких случаях речь кажется бессвязной.
Замедление – уменьшение числа ассоциаций в единицу времени. Целенаправленность мышления сохраняется, но оно лишается прежней глубины и широты, обедняется и скудеет ассоциативный процесс, ввиду чего снижается продуктивность мышления.

Нарушения подвижности мышления.
Детализация – постоянное вовлечение в процесс мыслительной деятельности второстепенных несущественных подробностей. Это не нарушает логичности, продуктивности и целенаправленности мышления, но делает его неэкономичным.
Обстоятельность – выраженная детализация. Сочетающаяся с систематическим застреванием на побочных ассоциациях при последующем возвращении к основной теме мысли. В результате этого мышление становится малопродуктивным. Подобное мышление называется ещё лабиринтным.
Вязкость – крайняя степень обстоятельности, при которой детализация до такой степени искажает основное направление мысли, что делает её практически малопонятной, а мышление непродуктивным. Больные теряют способность удержать центральную линию разговора, подчас неспособны самостоятельно вернуться к теме беседы, освободиться от побочных ассоциаций.
Сипмтомы этой группы отражают нарастание тяжести одного и того же психопатологического явления – тугоподвижности (ригидности, инертности, торпидности) мышления.

Нарушения целенаправленности мышления.
Симптомы, включённые в эту группу, нередко сменяют друг друга по мере углубления нарушения мотивационного компонента мышления. Последнее в результате всё более отрывается от действительности и всё менее определяется объективной необходимостью.
Витиеватость – пространные рассуждения с употреблением метафор, сравнений, литературных цитат, научных терминов, формул и т.п., что не нужно для доказательства данной мысли и затрудняет её понимание. При витиеватости речь сохраняет свой строй и внешнюю логичность, но приобретает черты псевдонаучности, «красивости» и необычности. Продуктивность мышления снижается.
Соскальзывание – внешне объективно немотивированные неожиданные эпизодические переходы логически и грамматически правильно построенной мысли и одного содержания к другой по неадекватной ассоциации, несущественному для конечной цели ассоциативного процесса признаку. После соскальзывания больные способны к дальнейшему последовательному рассуждению, не повторяя, но в то же время и не исправляя допущенной ошибки.
Резонёрство – пространные разглагольствования по несущественному поводу. Обычно их содержание – банальные нравоучения, морализованные истины, известные изречения, софизмы и т.п. Речь грамматически построена правильно, но многословна, изобилует причастными, деепричастными оборотами, вводными словами и т.п. Такое мышление непродуктивно. Оно не является конкретным, так как не опирается на опыт, и не относится к абстрактному ввиду отсутствия обобщения.
Разноплановость – постоянная необоснованная немотивированная смена основания для построения ассоциаций, соскальзывания, ввиду чего мысль лишается основного стержня, в ней объединяются порой несочетаемые понятия. При этом больные правильно усваивают инструкции, у них не нарушены интеллектуальные операции, но продуктивность мышления значительно снижается, конечная цель не достигается, так как суждения о каком-либо явлении или факте одновременно складываются на различных уровнях.
Аморфность – нечёткое использование понятий, при котором грамматически правильная построенная речь приобретает расплывчатый характер, ввиду чего мысль остаётся непонятной окружающим. Различая резонёрство и аморфность, можно сказать, что в первом случае непонятно «зачем», а во втором – «о чём» больной говорит.
Разорванность – отсутствие связей между отдельными умозаключениями, суждениями и понятиями. В результате этого уловить смысл речи больного не удаётся. Разорванность встречается в двух вариантах: логическая разорванность – отсутствие логической связи между отдельными компонентами мысли при сохранении её грамматического строя, грамматическая разорванность – утрата грамматического строя речи, превращающейся порой в «словесную окрошку», набор отдельных, не связанных между собой слов.

Нарушения грамматического строя речи.
Бессвязность – нарушение логики изложения и грамматического строя речи, которая представляет собой набор неоконченных фраз, отдельных слов и словосочетаний, перечисление предметов, попавших в поле непосредственного восприятия больного.
Речевые стереотипии – бессмысленно повторение одних и тех же слов, фраз, речевых оборотов. Вариантами речевых стереотипий являются: персеверации – «застой мысли», при котором первое высказываение, адекватное ситуации или заданному вопросу, затем стереотипно повторяется больным в ответ на другие задаваемые ему вопросы, вербигерации – бессмысленное повторение («нанизывание») отдельных слов или речевых оборотов.